Компакт-диски

Борис Иванович Тищенко (1939-2010)

Симфония №2 «Марина», для смешанного хора и большого симфонического оркестра на стихи Марины Цветаевой, соч.28 (1964)

Presto 12:33

Presto risoluto 7:15

A piacere 2:33

Andantino 9:31

Andante sostenuto 17:46

Общее время: 49:39

Симфонический оркестр Карельской государственной филармонии

Хор Петрозаводской государственной консерватории (хормейстер – Станислав Легков)

Эдвард Чивжель, дирижер

Записано по трансляции с концерта 16 декабря  1973 года в зале Финского театра

г. Петрозаводска

Борис Тищенко: Симфония №2 «Марина»

В панораме современного искусства произведения Бориса Ивановича Тищенко занимают уникальное положение. Вряд ли стоит напоминать о том, насколько сложным оказалось развитие музыки в ХХ веке. Наверное, самое главное испытание, которое ей суждено было преодолеть – это стремление к радикальному новаторству, которое нередко оборачивалось почти полной потерей индивидуальности стиля. Сочинения Тищенко обладают редким свойством моментальной узнаваемости – буквально по первым нотам и тактам. Они образуют мир, властно утверждающий свои законы и требующие от слушателя максимальной концентрации мысли. Цельность, масштаб художественных вопросов, наконец – постоянное ощущение творческой ответственности – вот лишь самые главные координаты личности композитора.

Вторая симфония была завершена Борисом Ивановичем Тищенко в 1964 году. К этому времени уже был написан ряд произведений, принесших автору широкую известность: Первый виолончельный и Первый фортепианный концерты, балет «Двенадцать», квартеты и фортепианные сонаты, Инвенции для органа.

Вторая симфония – одно из рубежных сочинений в наследии композитора, об этом говорят и его замысел, и сам масштаб художественных средств. Работая над ней, Тищенко обратился к поэзии Марины Цветаевой, в те годы еще непризнанной и неоцененной в полной мере. В основу симфонии лег написанный в 1921 году цикл из четырех стихотворений, посвященных личности Марины Мнишек (дочери польского воеводы, жены Лжедмитрия, венчанной с ним в 1606 году, в мае, незадолго до его гибели, и коронованной как русская царица). К этим четырем стихотворениям Тищенко добавил еще одно, написанное Цветаевой также в 1921 году, связанное с циклом по смыслу и обобщающее его содержание.

История жизни Марины Мнишек была прочитана Цветаевой в своеобразном ключе – автор попыталась представить свою собственную судьбу сквозь призму событий жизни и личности дочери польского вельможи (сама поэтесса отметила: «… если бы я писала ее историю, то написала бы себя…»). При этом в первом и третьем стихотворениях героиня предстает именно в романтически-возвышенном измерении – как любящая и верная женщина, во втором и четвертом в ней ясно угадывается исторический прототип, со всеми его авантюрно-отрицательными чертами. Цикл далек от конкретного, буквального воспроизведения исторического фона, на первом плане здесь – личностно-психологический модус сознания, предстающий то от первого лица, то дистанцированно – со стороны.

Как и большинство симфоний Тищенко, «Марина» образует пятичастный цикл. В этом произведении помимо масштабного оркестра во всех частях звучит смешанный хор, сообщая поэтическому слову объективизированный характер (что отличает «Марину» от Шестой симфонии, в которой использованы сольные женские голоса). Интенсивное симфоническое развитие раскрывает необычайно сильный и импульсивный эмоциональный накал, пронизывающий всю музыкальную ткань.

Первая часть открывается колким взлетом темы труб – этот  материал еще неоднократно встретится в сочинении, представая его обобщенным интонационным образом. Мощное вступление хора звучит как веление судьбы: «Быть голубкой его орлиной! / Больше матери быть, – Мариной!». Музыка части подчинена единому движению, проносящему стремительной чередой образы неистовой скачки, полета сквозь ночной мрак.

Еще более жестко звучит токката второй части – хлесткая тема трубы становится основой огромного по масштабу развития, в котором разбушевавшаяся звуковая стихия зримо воплощает слова кошмарных видений и проклятий – «Своекорыстная кровь! / Проклята, проклята будь / Ты – Лжедимитрию смогшая быть / Лжемариной!».

Сознание героини распадается в относительно небольшой третьей части – оркестровая фактура разорвана, как и сама интонационная ткань. Отдельные выкрики и тематические осколки, кажется, уже ничто не в состоянии собрать вместе. Партия хора напоминает то отчаянный вопль, то бессвязный говор – разум полностью уступает место аффекту.

В четвертой части цикла описывается первая встреча Марины с Лжедмитрием. Подчеркнуто благородно звучат слова их диалога, но впечатление гармонии скоро нарушается. Вновь появляется тема, открывавшая всю симфонию. Она переходит в скерцозный эпизод, как будто раскрывающий подтекст ситуации – истинные мысли Марины довольно далеки от любовной лирики (особенно ясно это становится при появлении подчеркнуто витиеватой темы хора «В каждом пришельце гонимом…»).

Постепенно движение успокаивается, подготавливая финал симфонии – внеличностное обобщение всего цикла. После сдержанно-трепетной прелюдии струнных вступает хор с величественной и проникновенной темой, лежащей в основе всей части. Ее декламационный ритмически свободный тон смягчается кантиленными интонациями. Лишь изредка мерная торжественность нарушается оркестровыми отступлениями, в конце же звучание затихает, как будто следуя «Вниз по отлогому – по неуклонному – / Неумолимому наклону Нежности», растворяясь в призрачной дымке воспоминаний.

 Андрей Денисов