Компакт-диски

 

Анатолий Константинович Лядов (1855-1914)

Собрание сочинений для фортепиано

Часть 1

Бирюльки, собрание мелких пьес, соч.2 (1876)

1. Presto 0:51

2. Allegro 0:28

3. Allegretto 0:57

4. Allegro con fuoco 1:09

5. Vivace 0:46

6. Allegro 0:34

7. Moderato 0:50

8. Allegro moderato 0:56

9. Allegretto tranquillo 1:12

10. Allegro 0:52

11. Tempo di Valse 0:56

12. Prestissimo 0:39

13. Vivace 0:28

14. Presto 1:16

Шесть пьес, соч.3 (1876)

15. Прелюдия 1:19

16. Жига 2:08

17. Фуга 2:24

18. Мазурка (Allegro) 2:26

19. Мазурка (Allegro energico) 2:05

20. Мазурка (Allegro non troppo) 1:14

Арабески, соч.4 (1878)

21. Allegro con fuoco 1:26

22. Allegretto 3:46

23. Allegro grazioso 1:59

24. Vivace 3:10

25. Этюд, соч.5 (1881) 2:55

26. Экспромт, соч.6 (1881) 1:27

Два интермеццо, соч.7 (1882)

27. Allegro Vivace 2:39

28. Allegro Energico 2:06

Два интермеццо, соч.8 (1883)

29. Allegro con fuoco 2:02

30. Allegretto 2:49

Две пьесы, соч.9 (1884)

31. Вальс 1:29

32. Мазурка 2:27

Три пьесы, соч.10 (1885)

33. Прелюдия 1:31

34. Мазурка (Allegro moderato) 1:47

35. Мазурка (Allegretto con spirito) 2:15

Три пьесы, соч.11 (1886)

36. Прелюдия 2:47

37. Мазурка (в дорийском ладу) 2:03

38. Мазурка (Moderato) 2:30

Общее время: 64:41

 

Часть 2

1. Этюд, соч.12 (1886) 2:03

Четыре прелюдии, соч.13 (1887)

2. Allegro 2:03

3. Allegro Moderato 0:51

4. Andantino 1:49

5. Allegro con fuoco 1:13

Две мазурки, соч.15 (1887)

6. Allegretto 0:56

7. Allegro 0:54

Два наброска, соч.17 (1887)

8.  Страдание 1:28

9.  Пастораль 1:43

10. Новинка, соч.20 (1882-1889) 3:06

11. Про старину (баллада), соч.21 (1889) 5:19

12. На лужайке (набросок), соч.23 (1890) 5:47

Две пьесы, соч.24 (1890)

13. Прелюдия 2:18

14. Колыбельная 4:36

15. Идиллия, соч.25 (1891) 5:59

16. Маленький вальс, соч.26 (1891) 1:59

Три прелюдии, соч.27 (1891)

17. Allegro, ma gracioso 1:11

18. Presto 1:37

19. Allegro 1:21

20. Куколки, соч.29 (1892) 7:57

21. Багатель, соч.30 (1889) 1:51

Две пьесы, соч.31 (1893)

22. Деревенская мазурка 4:32

23. Прелюдия 2:21

24. Музыкальная табакерка (вальс-шутка), соч.32 (1893) 1:57

Три пьесы, соч.33 (1889)

25. Прелюдия (русская тема) 1:00

26. Гротеск (черемисская тема) 1:20

27. Пастораль 2:43

Три канона, соч.34 (1894)

28. Allegro 0:31

29. Largo 1:35

30. Allegretto pastorale 1:30

Общее время: 73:49

 

Первая часть записана в Московском Театрально-Концертном Центре, 29 декабря 2005 г. и 21-23 апреля 2008 г.

Вторая часть записана в Первой Студии Дома Звукозаписи ГТРК «Культура» (Москва), 30 мая-1 июня 2010 г.

 

Звукорежиссер: Вадим Иванов

Редактор: Мария Ленарская

Организация и координация записей: Игорь Прохоров («Общество Бориса Чайковского»)

 

Анатолий Лядов и его фортепианная музыка

Анатолий Константинович Лядов родился 30 апреля 1855 года в Петербурге («где-то на Охте», как он сам отметил в автобиографической записке), в семье музыкантов. Основателем династии стал дед Анатолия, дирижер Николай Григорьевич Лядов (1777-1839). Отец Анатолия, Константин Николаевич Лядов (1820-1871), был капельмейстером оркестра Императорской русской оперы, а также композитором. Мать – Екатерина Андреевна, урожденная Антипова – умерла, когда мальчику исполнилось шесть лет. Анатолий с детства был окружен музыкой. Способностиребенка и общественное положение отца предопределили направление его воспитания, и в 1870-м он был принят в Петербургскую консерваторию бесплатным учеником на стипендию имени своего отца. В консерватории Лядов некоторое время учился на скрипке и фортепиано, а в классе практического сочинения занимался у Н.А. Римского-Корсакова. За пропуски занятий Лядов в 1876-м на некоторое время был отчислен из консерватории, но вскоре его приняли обратно. Именно в 1876 году композитор закончил свое первое фортепианное сочинение – «Бирюльки».

В мае 1878 года  художественным советом консерватории Лядову были присуждены Диплом свободного художника и малая серебряная медаль (с выдачей после экзамена из научных предметов, который Лядов так и не сдал). В сентябре того же года Анатолий Константинович был приглашен в консерваторию преподавателем теории музыки.  Педагогической деятельностью он занимался вплоть до последних лет своей жизни (среди наиболее известных его учеников – Сергей Прокофьев, Николай Мясковский, Владимир Щербачев, Михаил Гнесин, Борис Асафьев, Николай Малько; в соответствии с недавно обнаруженными документами, в классе Лядова по сольфеджио и элементарной теории занимался Сергей Рахманинов).

Одновременно началась и дирижерская карьера, хотя за пульт Лядов вставал не часто. С 1879 года композитор принимал участие в деятельности Санкт-Петербургского музыкального кружка любителей в качестве дирижера оркестра и хора (в этом кружке на альте играл Митрофан Беляев, меценат, импресарио и издатель, который вскоре стал одним из самых близких Лядову людей). Дирижерская деятельность Лядова продолжилась в концертах Бесплатной музыкальной школы, в Общедоступных симфонических концертах, основанных Антоном Рубинштейном в 1889 году, в Русских симфонических концертах, учрежденных в 1885 году Беляевым,

В 1884-м Анатолий Константинович женился на Надежде Ивановне Толкачевой, молодые поселились в квартире №10 дома №52 по Николаевской улице (ныне – улица Марата) в Петербурге, где Лядов и прожил до конца жизни. Вскоре в семье родились дети: Михаил (1887) и Владимир (1889). Оба сына погибли во время Ленинградской блокады в 1942 году.

К концу 1880-х – началу 1890-х годов Лядов занял важное и почетное место в русском музыкальном мире, пользовался уважением со стороны не только композиторов «Могучей кучки» (с которыми он был близок), но и со стороны ее критиков, а также других русских музыкантов – А.Г.Рубинштейна, П.И.Чайковского, С.И.Танеева. Особое место в жизни Лядова занял Митрофан Беляев, их связывали теплые дружеские отношения. Лядов (вместе с Н.А.Римским-Корсаков и А.К.Глазуновым) был одним из главных музыкальных консультантов Беляева. Беляев оказывал большую моральную поддержку Анатолию Константиновичу, издавал его сочинения. После смерти Беляева в 1903 году композитор получал по завещанию пенсию, которая стала для него существенным подспорьем.

К концу 1880-х жизнь Лядова сложилась вполне определенным образом (с небольшими изменениями, она оставалась таковой до его кончины). Зимой он преподавал в консерватории, иногда дирижировал концертами, и занимался сочинением только в свободное время, которого было не так много. Летом с семьей Лядов жил в усадьбе Полыновка Боровичского уезда Новгородской губернии. Одним из любимых увлечений Лядова было чтение книг – не только беллетристика (русская и зарубежная), но и научные работы по естествознанию, философия, письма, воспоминания, биографии.

Летом 1911-го композитор стал испытывать невыносимые боли – это были первые симптомы его болезни: миокардит и склероз сосудов, а также болезнь почек. Лядову был прописан осторожный образ жизни, и композитор стал почти отшельником в своей квартире, лишь изредка посещая консерваторию. Дважды он ездил на лечение в Кисловодск. 

            Большими потрясениями, окончательно сломившими здоровье Лядова, стала неожиданная смерть близкого друга Владимира Авдеева в январе 1914 года, и проводы в армию старшего сына Михаила летом того же года. Последние дни композитор ничего не ел, не спал, очень страдал от сердцебиения, но не ложился, а все сидел в кресле. Около семи часов вечера 15-го августа 1914-го Анатолия Константиновича не стало...

 

В музыкальном наследии композитора (67 нумерованных опуса и около двух десятков ненумерованных) произведения для фортепиано составляют примерно две трети от общего числа. Лядовым написаны также симфонические пьесы, вокальная музыка, он делал обработки русских народных песен. Но все-таки количество созданных Лядовым произведений меньше, чем у многих других композиторов. Причина такой малой продуктивности кроется в отношении Лядова к искусству, к музыке.

Он совершенно точно не был ленивым человеком (легенда о его лености появилась еще при жизни композитора, а затем повторялась в многочисленных публикациях вплоть до наших дней), и его каждодневная (в течение многих лет!) занятость на педагогическом поприще в консерватории подтверждает это. Зарабатывая на жизнь уроками, Лядов отвергал любые попытки материальной поддержки со стороны своего друга Митрофана Беляева, который хотел, чтобы Лядов оставил преподавание и сосредоточился на композиции. Но для того чтобы сочинять, Лядов должен был быть свободным от каких-либо материальных обязательств! В своем письме к Беляеву Лядов писал: «Мой милый, дорогой Митрофан!.. У меня к тебе большая просьба: голубчик, будь настоящим другом, устрой как-нибудь так, чтобы мне с тобой не приходилось говорить о деньгах, – для меня это такое ужасное мученье! Плати за мои сочинения что захочешь, я на все согласен... Еще просьба: пожалуйста, не плати мне больше, чем другим...».

Причина малой продуктивности композитора – в отношении Лядова к музыкальному искусству. Он сам оставил следующие строки в письмах: «Как же не обожать, не преклоняться перед искусством?... Только искусство пробудило в зверях людей, а людям указало на «дух» и «небо»; «Мой идеал: найти в искусстве неземное»; «Вся суть – в искусстве, вся суть – в победе «духа» над «брюхом», вся суть – в признании «красоты» как единственной царицы всего мира». Настоящие друзья Лядова знали о таком его отношении. Так, Беляев писал ему: «Дорогой и лучший из моих друзей Толя! Я высоко ценю тебя за твои идеальные взгляды на искусство». По словам Виктора Вальтера, «искусство было для Лядова самым священным из всего существующего... Красота вообще и музыкальная красота, в частности, были для Лядов тем божеством, которое давало смысл, и притом единственный, всей его жизни... Лядов мог творить только по внутренней потребности».

Внимательно изучая произведения Лядова, понимаешь, с какой тщательностью, точностью и вниманием к каждой детали и каждой ноте они созданы. В каждом опусе Лядова видна строгая чистота работы. Язеп Витолс сравнивал творения Лядова с изящными изделиями из слоновой кости. Сам композитор писал о себе в одном из писем: «Таков уж «карактер»: так сделать, чтобы каждый такт радовал». Конечно, при таком отношении Лядова к музыке и к процессу сочинения, требовавшего много времени на создание законченного произведения, количество написанного композитором не так велико.

Надо отметить, что почти все произведения Лядова имеют посвящения – учителям и коллегам, близким друзьям и родственникам. Композитор признавался: «И представилось мне: ну что, если умрут те, которых я люблю или которые любят меня? Ну, для чего я тогда буду сочинять?».

В Первую и Вторую части полного собрания фортепианных сочинений Лядова вошли произведения, написанные со времени его обучения в Консерватории и до начала 1890-х годов. Именно этот период стал для композитора временем художественных исканий, выработки собственного стиля.

Ранние пьесы Лядова (включая «Два интермеццо», op.8) показывают большое влияние Шумана. «Бирюльки» (op.2) –14 миниатюрных пьес, имеющих только обозначения темпов. Среди других пьес раннего периода интересен «Этюд» (op.5) – блестящее упражнение с очень яркой и мощной кульминацией, его можно сравнить с ажурными кружевами. Интересны четыре Интермеццо (op.7 и op.8), посвященные В.В.Стасову. Их романтика сказывается в задорном характере музыки.

Начиная с пьес op.9 (и до op.17), Лядов определенно переходит в «лагерь» Шопена. Рядом с сочинениями, окрашенными неповторимым «лядовским» характером, встречаются явные подражания Шопену. В этот период Лядовым написано много мазурок, а ведь именно мазурки более всего связаны с именем польского композитора. Но, разумеется, всегда музыка Лядова имеет свои собственные черты. Очаровательная (но без каких-либо украшений!) элегическая «Прелюдия», op.11 № 1 – определенно русского характера.

В более поздний период Лядов еще возвращается к шопеновским формам (чаще всего – к прелюдиям и мазуркам), в некоторых сочинениях можно видеть и параллели с Шуманом (например, в «Новинке»). Однако, начиная с «Двух багателей», op.17 (1887), в творчестве композитора произошел перелом. В 1888 году Лядов писал сестре Валентине: «С каждым годом я все больше и больше теряюсь – как надо сочинять и что сочинять? Теперь уж Шопен отъехал от меня страшно далеко; хорошо это или скверно – не знаю... Я начал сочинять вроде Серова и Мусоргского...».

Несмотря на свои сомнения, судя по большому числу сочинений, написанных с 1889-го до конца 1890-х годов, Лядов явно ощущал прилив творческих сил. Перелом в его творчестве выразился, во-первых, в том, что в его музыке стала появляться определенная программа (названия пьес – «Страдание» и «Пастораль»– говорят сами за себя). Во-вторых, в музыке Лядова уже явственно проявились национальные черты (причем не во внешнем подчеркивании известных оборотов, а в своем, «лядовском» стиле). В этом смысле первой является «Новинка», ор.20 (посвящена В.В.Стасову). Ее продолжением служит баллада «Про старину», ор.21 (посвященная Антону Рубинштейну), в основу которой легла русская народная песня «Подуй, подуй, непогодушка» из сборника Балакирева. Пьеса, начинающаяся подражанием наигрышу гуслей и всем течением мелодии, метроритмическими переменами повествующая о древнерусской истории, наиболее русская из всех национальных страниц творчества Лядова. В том же ряду образов повествовательно-эпического плана пьесы «На лужайке», ор.23, и «Идиллия», op.25.

Из этого же лядовского периода одна пьеса – «Музыкальная табакерка», op.32 (посвященная сыну Михаилу) –довольно быстро завоевала всемирное признание и вошла в репертуар многих знаменитых пианистов. По родству идей  к «Табакерке» примыкает и пьеса «Марионетки» («Куколки»), op.29. Фантазия Лядова была неисчерпаема в изобретении шуток, так же как в разговоре он любил забавные сравнения и парадоксы. Есть несколько версий появления этих двух музыкальных шуток, написанных в кружащемся ритме вальса и создающих иллюзию движения механических игрушек. По одной из них, их происхождение было следствием временного пристрастия Беляева к движущимся автоматическим фигурам с музыкой, демонстрируемым во время знаменитых «Пятниц». Беляев потом дарил эти фигуры, в один из дней прислал Лядову ящик с работающим механизмом. По другим рассказам, идеи «Табакерки» и «Марионеток» возникли у Лядова после посещения театра «Фантош» на Марсовом поле.

Завершают второй том фортепианных пьес Лядова опусы 33 и 34. Из «Трех пьес» op.33 только «Пастораль» была издана при жизни композитора, остальные увидели свет в 1914 году. «Гротеск» написан на черемисскую тему (черемисы – старое русское название марийцев), взятую из сборника Николая Абрамычева, друга Лядова. Пьеса представляет собой миниатюрные вариации на двухтактовую тему и в ней вновь проявился типичный лядовский юмор.

            «Три канона» ор.34 – не просто полифонические упражнения. Учась в Консерватории, как писал Римский-Корсаков, Лядов в классе профессора Иогансена «блистательно прошел гармонию, контрапункт и фугу», полифония являлась для Лядова неотъемлемой частью композиторского искусства, он относился к полифонии как к выражению интеллектуального начала в музыке. Полифонические жанры, будучи основаны на исключительной роли мелодического и мелодико-полифонического начала, имеют много общего с фольклорными традициями, и, например, в каноне №3 особенно видна русская природа музыки.

В аннотации использованы материалы книги «Ан. К. Лядов» (Петроград, 1916)

и сведения, опубликованные в книге «Неизвестный Лядов» (Челябинск,2009)